«Я не представляю себе, как буду существовать без того, чем занимаюсь уже более 60-ти лет! А занимаюсь я наукой: руковожу, консультирую, что-то пишу… Это определяет мою жизнь!» — говорит мой собеседник. Да, действительно, научная работа, исследования, собственные достижения и успехи учеников продолжают приносить Борису Александровичу большую радость, воодушевление и, самое главное, понимание, для чего он родился, учился и живет! 20 октября 2021 года Борису Александровичу Кацнельсону исполняется 95 лет! Он по-прежнему занимается наукой, говорит о науке, живет ради науки. Такой у него уклад жизни. «Я не думаю, что существует на свете такая наука, в которой уже все сделано, — рассуждает Борис Александрович. — Впереди есть чем заниматься, научные идеи по ходу дела рождаются, и слава Богу!»

Семья

Борис Александрович Кацнельсон родился 20 октября 1926 года в городе Луганске (Украина), в семье врачей. Однако вскоре, Борис тогда учился во 2-ом классе, семья переехала в Харьков. Отец — Александр Борисович Кацнельсон — известный в стране врач-окулист, в Харькове был принят на кафедру глазных болезней Харьковского мединститута, после заведовал ей, в этом же институте защитил диссертации на степень кандидата и доктора наук, получил ученое звание профессора. Маму звали Сара Адольфовна, до войны она работала фтизиатром в Харьковском институте туберкулеза, после войны трудилась терапевтом общего профиля, была ассистентом на одной из терапевтических кафедр Челябинского мединститута. Старшая сестра Бориса Нина тоже выбрала врачебную профессию, пошла по стопам отца — стала окулистом.

У Бориса Александровича Кацнельсона дружная семья. Жена, Мирра Ильинична, в недавнем прошлом врач-бактериолог, когда-то тоже начинала работать в санэпидстанции бактериологом, в свое время организовывала бактериологическую лабораторию при больнице. Сын, Леонид Борисович, — доктор физико-математических наук, работает в Институте экологии растений и животных УрО РАН, его жена, Лариса Валерьевна Никитина, — доктор биологических наук — работает там же. Две старшие внучки сейчас живут в Израиле, младшая внучка окончила школу в Екатеринбурге, но вскоре тоже планирует учиться за рубежом в университете по медицинскому профилю.

Годы войны

Начало Великой Отечественной войны застало семью Кацнельсонов в Харькове. Борису на тот момент было 14 лет, он окончил 9-й класс. О том, что впереди ждет почти безостановочное наступление немцев, что одну за другой будут терять территории, что война докатится до Харькова и из города нужно будет бежать, этого, конечно, в первые дни войны никто не понимал. В то же время, что характерно для мальчишеского возраста, Борис был уверен, что Советский Союз победит, и ни минуты в этом не сомневался.

Отец в это время стал начальником глазного отделения одного из эвакогоспиталей. Осенью 1941 г., когда фронт приближался, весь персонал с семьями погрузили в теплушки и вместе с госпиталем эвакуировали из Харькова в город Прокопьевск на Кузбассе. Весной 1942 г. госпиталь был передислоцирован в Архангельск на Карельский фронт, но уже без семьи. Сара Адольфовна, сестра Нина и Борис переехали в Новосибирск, где бывший Харьковский институт туберкулеза (место довоенной работы мамы) действовал в качестве госпиталя для раненых в грудь.

В октябре 1941 г. Борису Кацнельсону исполнилось 15 лет — возраст приема в комсомол, куда он тут же подал заявление. Немцы стояли под Москвой, и не быть в это время комсомольцем казалось ему чем-то абсолютно неправильным. Лето и начало осени 1942 года проработал, как и все школьники средних и старших классов, в колхозе (повышая квалификацию от прополки до ручной косьбы). А в декабре 1942 года Новосибирский обком ВЛКСМ призвал комсомольцев-десятиклассников бросить учебу и поступить на работу мотористами летно-испытательной станции авиазавода имени В.П. Чкалова, как говорилось, на ликвидацию прорыва. Делали там истребители Яковлева, которые теперь во всех документальных фильмах о войне называют почему-то Як-3, хотя это были Як-7 и позже Як-9. Завод, кстати сказать, существует и ныне.

Прорыв заключался в том, что десятки собранных самолетов не успевали готовить к испытательным полетам, проводить послеполетное устранение дефектов и консервацию (для последующей расстыковки плоскостей и фюзеляжа и погрузки на железнодорожные платформы — к фронту). Не успевали потому, что машин делали много и не хватало бригад, выполнявших эту работу, а сибирские морозы стояли до 30-40 ^оС, и работа, проводившаяся «на свежем воздухе», шла медленно. К тому же цеха, где трудилось много мальчишек еще более юного возраста, делали самолеты, в которых дефекты обнаруживались после первого же запуска мотора, так что возни было немало.

На заводе Борис поработал почти 2 года. Работа была тяжелая, иногда сутками, без выходных, редко с отдыхом в течение следующих суток, что давало возможность хоть иногда попасть в баню (в жилье, которое было семье предоставлено, не было ни водопровода, ни канализации). Тем не менее, молодость, единство людей, вера в безусловную победу помогали выживать. Это то, что было судьбою всей страны, люди существовали в заданных суровых обстоятельствах, но справились, выжили и победили!

День Победы запомнился всеобщим ликованием. Люди толпами выходили на улицу, радовались! Тогда всем думалось, что жизнь быстро наладится.

Учеба

Учиться Борису Александровичу Кацнельсону было всегда интересно. Еще школьником он с удовольствием посещал клуб юных химиков (в Харьковском дворце пионеров была прекрасная химическая лаборатория, в которой как раз и собирались друзья по интересу). В 1944 году Борис с приятелем решили, что десятилетку обязательно надо заканчивать, чтобы после поступить в институт. Война близилась к концу, и при многих институтах открывались курсы подготовки в вузы. Борис поступил на такие курсы при Новосибирском институте военных инженеров железнодорожного транспорта, хотя это было очень непросто: приходилось договариваться на заводе, чтобы дали разрешение несколько месяцев поработать по 8-часовому графику, а в вечернее время посещать занятия.

Аккурат к завершению курсов из армии демобилизовался отец и получил место в Челябинском медицинском институте (это был Киевский медицинский институт, эвакуированный в Челябинск в годы войны, после он благополучно вернулся в Киев, но в то же время на его базе образовался Челябинский мединститут). Александр Борисович получил на новом месте заведование кафедрой глазных болезней и параллельно занимал должность заместителя директора по учебной и научной работе.

Отец хотел, чтобы сын поступил в Новосибирский институт военных инженеров железнодорожного транспорта (НИВИТ), потому что при нем было общежитие казарменного типа, а маму он смог бы тогда забрать к себе в Челябинск. Однако Борис не собирался там ни жить, ни учиться, ни работать. Не тянуло, признается он.

Непросто, но отцу удалось получить разрешение у главного инженера завода на увольнение для учебы, а потом у директора НИВИТ — на перевод в другой город. И сдав все экзамены за первый курс в институте военных инженеров железнодорожного транспорта, Борис Канцельсон со второго курса стал студентом Челябинского медицинского института с условием сдачи всех зачетов и экзаменов за первый курс, с чем он успешно справился. Хотя в мединститут тоже без особого желания поступал, поскольку интересы со школьных лет у него были к химии.

Несмотря на то, что в планах Бориса не было оставаться в Новосибирске, в институте ему нравилось учиться, он просто не хотел быть инженером, не видел себя в качестве строителя тоннелей. И в медицинском ему было интересно учиться. Одно тогда понимал точно, что заниматься исследованиями — это доминанта. Борис был уверен, что так или иначе будет заниматься наукой. Так и получилось!

Работа

После окончания Челябинского медицинского института Борис Кацнельсон должен был остаться в аспирантуре на кафедре физиологии, но Министерство здравоохранения не утвердило его на том основании, что это будет семейственность, поскольку отец работает в институте. Честно сказать, это уже было проявлением расцветающего тогда в стране казенного антисемитизма.

Так, выпускник медицинского института остался на распутье, пока однажды заведующий кафедрой гигиены, который одновременно был главным врачом областной санэпидстанции, не пригласил его работать к себе, где в дальнейшем грезила перспектива выполнить научную работу. Окончив мединститут, Борис немного знал про гигиену, поэтому принял предложение коллеги. И в этом же году, 1949-ом, ему удалось поступить на курсы усовершенствования врачей по специальности «Гигиена труда» в Москве. Так начался новый этап в жизни Бориса Кацнельсона — он стал работать в областной санэпидстанции санитарным врачом. После по этой же специальности работал в медсанчасти Челябинского тракторного завода, потом была городская госсанинспекция. (В те времена было два вида санитарного надзора — текущий и предупредительный; предупредительный санитарный надзор занимался оценкой проектной документации, например, если речь идет о промышленности завода, — контролем за его строительством, выполнением всех требований и приемкой в эксплуатацию; текущий санитарный надзор наблюдал за предприятием, за школой, за столовой. Предупредительным надзором занималась госсанинспекция, а текущим надзором — санэпидстанция.)

После госсанинспекции недолго поработал в Челябинском мединституте на кафедре гигиены. Работа в институте оказалась не тем, чем бы хотелось заниматься Борису Александровичу. Он считает, что не умеет учить так, как это должно быть в образовательном учреждении: читать лекции, готовиться к практическим занятиям, для всех групп повторять одно и то же из раза в раз. Ему хотелось заниматься исследованиями, учить примером. Он убежден, что ученики должны идти следом за учителем. Он и сам так же шел за своим учителем — руководителем его аспирантуры, известным в Советском Союзе гигиенистом академиком Львом Киприяновичем Хоцяновым, который для него во многом был примером для подражания по своему поведению, отношению к работе и жизни в целом.

После Челябинского мединститута Борис Александрович Кацнельсон оказался в Свердловском институте гигиены труда и профпатологии (ныне — Екатеринбургском медицинском научном центре) в должности заведующего лабораторией промышленных аэрозолей. Еще будучи аспирантом, Борис Александрович выбрал себе тему по оценке труда при загрузке доменной печи. Ему было интересно в эксперименте изучать, как воздействует пыль доменной печи. Параллельно с этим занимался изучением условий труда на предприятиях, где пылевой фактор являлся ведущим фактором вредности, например, на угольной шахте, руднике и других. Одновременно с этим он искал какие-то новые задачи, которые можно было решать только экспериментально на животных. Так, постепенно увлекся тем, чему посвятил всю свою дальнейшую жизнь и чем занимается по сей день. Он и сегодня не изменил свое мнение, что из всех видов санитарии промышленная — самая интересная, обеспечивает наиболее глубокий кругозор, дает широкую возможность точек приложения, вмешательств, исследований.

На сегодняшний день, за более чем 60-летний опыт работы в Екатеринбургском медицинском научном центре, Б.А. Кацнельсон со своими многочисленными учениками внес ощутимый вклад в изучение этиологии и патогенеза пневмокониозов и профессиональных интоксикаций, заложил основы массовой реабилитации здоровья населения, в первую очередь, детского, экологически неблагополучных городов Свердловской области. На основании экспериментальных исследований отдела токсикологии и биопрофилактики получил патенты на изобретения по способам профилактики вредных эффектов общетоксического и генотоксического действия некоторых нанометаллов на организм в ФГБУ «Федеральном институте промышленной собственности». Всего за свою научную деятельность Борис Александрович опубликовал 6 монографий, около 400 статей, включая свыше 50 статей в научных журналах США, Англии, Германии, Италии.

В последние годы Борис Александрович занимается в основном экспериментальной работой в отделе промышленной токсикологии, активно занимается с коллегами нанотоксикологией — особенностями изучения воздействия на организм частиц наноразмерного диапазона.

Наночастицы, размер которых не превышает 100 нанометров, широко производятся и используются в разных областях техники, науки и медицины. Частицы такого размера составляют существенную часть общего загрязнения воздуха в ряде производств и в атмосферном воздухе. К примеру, при электросварке, при плавке различных металлов, когда испаряющийся металл, охлаждаясь, окисляется в воздухе, конденсируется в виде частиц, в том числе наноразмера. Благодаря руководству Бориса Александровича токсикологам Екатеринбургского медицинского научного центра удалось выйти на новый уровень изучения закономерностей токсикокинетики и токсикодинамики наночастиц, экспериментальным путем изучать особенности их воздействия на организм. Установлено, что наночастицы более агрессивны, воздействуют на организм вреднее количественно, а иногда и качественно по сравнению с такими же частицами более крупных размеров. Поэтому сегодня перед учеными ставится ряд важнейших научно-гигиенических задач.

Во многом Б.А. Кацнельсон и его ученики были первопроходцами, поскольку наставник знал, что это важно, полезно и крайне интересно. Однако не существует на свете такой науки, в которой уже все сделано. Многое еще непонятно, многое вроде бы понятно, но надо проверить. Появляются какие-то новые факторы, воздействие которых на организм еще не оценено или оценено недостаточно. Впереди есть чем заниматься. Научные идеи по ходу дела рождаются. И слава Богу!